1/4

[Ninja8bit]

Люди часто шутят, что ведьмы рождаются не из материнского чрева, а из столетних горшков для хранения ячменной муки. И будто бы они выходят из них уже взрослыми, с полным ртом зубов, с когтистыми пальцами, унизанными драгоценными перстнями, сразу же садятся за стол и начинают есть цампу.
Конечно же, это неправда.
Они появляются на свет также, как и все остальные дети- в муках, крови и слезах, беспомощные и беззубые, как и положено новорожденным.
Просто ведьмы так старательно скрывают от чужих глаз своих детей, что об их существовании люди узнают только встретив на улице незнакомую шестилетнюю девочку.
В то время, как детвора, та, что уже не может висеть на материнских спинах, свободно бродит по округе, оглашая окрестности смехом, визгом и шумом молитвенных колокольчиков, маленькие ведьмы прячутся в темных комнатах и довольствуются краткими прогулками во внутренних двориках. Ни одна из ведьм не решится выпустить на улицу свою дочь, памятуя о том, как искали потомство красной демоницы разгневанные боги, до тех пор, пока ребенок не сменяет хотя бы парочку молочных зубов. Этими детскими, ни на что не годными зубами можно откусить только кусок ячменного теста. Взрослыми же можно прихватить до крови даже шарящую по земле божественную длань.

В тот день Четвертая как раз сидела в своей комнате и усердно крутила и без того шатающийся зуб. "Быстрее выпадет этот- быстрее вырастет новый!"- мрачно повторяла девочка, внутренне сожалела об отказе привязать зуб за ниточку к ножке скачущего по внутреннему двору козленка.
И хоть предложившей этот способ сестре, в ту пору восьмилетке, теми или иными способами сменившей уже с десяток молочных зубов, можно было довериться, Четвертая от помощи отказалась наотрез, предпочитая до боли выкручивать зуб, вкладывая всю свою обиду и раздражение в этот белый костяной пенек.
Еще вчера она ложилась спать в надежде, что за ночь зуб как-то сам собой сменяется на новый, взрослый, острый и опасный, как лезвие ножа, как волчий клык... Глядя на скользящие по рогатыми маскам тени, девочка лелеяла мечту о том, как продемонстрирует матери новый зуб, как наденет на себя взрослую красную чупу, как выйдет за порог вместе с Пятой, и та, наконец-то, познакомит её со своими друзьями, которых она уже успела полюбить по рассказам сестры за их доброту, за их улыбки, подарки, за их голоса, которые будто бы даже слышались ей откуда-то из-за стены...
Но утром резец все еще торчал на своем месте. Она тронула его языком, обнаружила, что за ночь он будто бы даже стал меньше шататься и вся её искренняя надежда и любовь в одно мгновение обернулись такой же искренней детской обидой. На себя, на мать, на козленка во дворе, на сестру, на её друзей, ставших еще более недоступными, чем вчера, на красные маски, висящие на стенах и на сами стены. Все утро Четвертая слонялась из угла в угол, мусоля во рту пальцы, и даже пару раз принималась за слезы, но вскоре она устала и от слез.
Ближе к обеду ей все-таки захотелось поиграть. Как раз вернулась с улицы сестра и принесла ей целый пучок зеленых и рыжих перьев- редкое сокровище в их игрушечном хозяйстве.
Крышка плетеной корзинки стала двором, а сама корзинка домиком, из которого вальяжно, одна за одной выходили на улицу красавицы куклы. В синих, белых и красных передниках, с черными лоснящимися от масла косами и воткнутыми в них петушиными перьями, с белыми лицами, они усердно отбивали приветственные поклоны и хвастались друг перед другом количеством и остротой взрослых зубов.
-Вам позвать кого-нибудь поиграть?- спросила мать, закрыв своей тенью всю кукольную улицу разом.
-Нет, не надо. Они же не умеют в кукол, только в прятки, в догонялки, в счеты...
-Нет так нет.- легко согласилась мать, снимая со стены свою маску. Духи, которых она иногда призывала для потехи дочерям, и вправду не очень хорошо разбирались в хитросплетениях человеческого быта. Хоть и учиться находить их в доме и догонять их во дворе было гораздо полезнее, чем возиться с куклами, она не стала настаивать на своем. Девочки хотели поиграть в человеческое, пусть так. Всему свое время, все успеется...
Куклы как раз разделались со своими приветствиями, только-только сели в повозку и отправились продавать розовую соль по мосту через одеяльную реку, как мама вернулась и разрушила всю игру. Спешила кукол, отобрав их повозку- старый, прокопченный в огне человеческий черепа, разобрала мост из костяных флейт, выбрала из них самую звонкую и, как назло самую длинную.
-Как же они теперь переберутся через мост?- засопела Четвертая, чувствуя, как снова начинает клокотать в ней остывшая было обида.
-Пусть они идут не дурацкую соль продавать, а лучше привезут мне сюда из синей коробки мешочек жженой земли, большую медную чашу и козлиное копытце. Да поскорее, пока я заплетаю косу.
-Ты идешь лечить сына кривого пастуха?- Пятая вскочила на ноги и принялась выплясывать вокруг матери, пытаясь заглянуть ей в глаза. -Идешь? Ну идешь же? Ну скажи, ты идешь?
-А на чем они все это довезут?- хмуро поинтересовалась Четвертая откуда-то из глубины синего короба. Козлиное копытце ускользало из-под пальцев как живое, подбрасывая вместо себя то моток змеиной кожи, то сушеные бычьи жилы, то и вовсе какую-то неизвестную волосатую дрянь.
-Вот. Пусть везут на этой повозке- ловко перебирая в пальцах черные локоны, мать указала ей на свой сапог.- Я на ней сама путешествую, мне все нравится.
-Мам, ну скажи, ты сына пастуха идешь лечить? Того, которому утром на ногу як наступил? Да? Ну скажи! Скажи! Скажи!- не унималась Пятая.
-Иду. - ответила мать, принимая из рук шмыгающей носом Четвертой груженый необходимым сапог. -Я иду, а ты остаешься с сестрой.
-Ну и очень мне нужно, чтобы она тут со мной сидела!- не выдержала Четвертая и залилась слезами.
-Мам, ну вот ей не нужно, видишь, можно я пойду? Мам? Ну мам! Мама! Мам?
Не замечая ни плача Четвертой, ни строгого материнского взгляда, Пятая все продолжала как заведенная повторять свою просьбу, подпрыгивая от возбуждения как камушек в горной речке. Туда, обратно, с ноги на ногу, до тех пор, пока не наскочила пяткой прямиком на тонкую костяную трубочку флейты, невесть как скатившейся с самого пика одеяльного перевала.
-Крак!- это было последнее, что сказала перед гибелью тонкая ритуальная флейта, умеющая разворачивать легкий ветер в нужное играющему русло...

Когда мать собрала необходимое и ушла, Четвертая все еще хлюпала носом, собирая в ладошку разбросанные по полу костяные осколки, а Пятая сидела отвернувшись к углу, прижимая к уху горсть собранного с подоконника снега.
Ледяная примочка подействовала мало- ухо все так же горело пунцовым огнем. Наконец, она стряхнула с руки последние капли на зафырчавшую печку, села на пол и принялась запихивать кукол обратно в корзину. Сложенные кое-как, они все никак не желали укладываться. Пятая накрыла корзину крышкой, надавила посильнее и обе девочки услышали, как что-то хрустнуло под тряпками. Сунулись и увидели, что это сломалась бамбуковая палочка, на которой крепилась глиняная голова одной из красавиц.
-Ну и не очень-то мне и хочется с тобой играть.- зло пробубнела Четвертая.- правильно тебя мама наказала!
-Да как же ты мне надоела!- взвилась Пятая. Открыла заслонку печи, бросила туда сломанную куклу и выскочила за порог, оставляя сестру в одиночестве и темноте.- Вот и сиди тут одна! А я пойду гулять!
-А мама сказала, что ты должна остаться здесь!- закричала Четвертая что было силы и заколотила кулаками в закрытую дверь.
Она почувствовала, как с той стороны щелкнул засов. Услышала, как замекал обрадованный вниманию козлик. Потом все стихло.
И в этой обрушившейся на неё тишине она услышала сначала какое-то шипение и свист, будто ветер задул из прохудившегося окна. Потом раздался хлопок, что-то ударилось о приоткрытую заслонку печи, потом щелкнуло об пол...
Четвертая заглянула в печку и увидела треснувшую от жара глиняную голову куклы, обезображенную жаром и объятую огнем.
У головы не хватало доброго куска, как раз того, к которому крепился левый глаз из медного бубенчика, и красивая войлочная шапочка, и косы, и пропитанный ароматическим маслом пучок ткани...
-Вот что выпрыгнуло из печки!- догадалась девочка и принялась искать недостающую часть, уже предвкушая, как станет запугивать ею сестру и как выменяет на это кусок глины целый пучок перьев для новой куклы, а, может, даже одну из сестриных косиц. Нужно же из чего-то будет сделать прическу?
Может, кусочек отлетел в корзинку? Она обыскала все, до самого низа, надеясь найти глазастый осколок в целости и сохранности. Только бы не успела сгореть красная шапочка! И косы! Косы тоже было бы страшно жаль... А уж как мама будет ругаться, когда узнает, куда делась ткань, вымоченная в масле из синей горной травы!
Может, все это закатилось под шкаф? Под кровать? Или вовсе пролетело как-то в щель под дверью в мамину комнату... Ой, плакала тогда моя новая куколка, плакали тогда сестрицины уши...
Четвертая легла на пол и принялась напряженно всматриваться в темноту, стелющуюся по полу запертой комнаты матери.
Два желтых глаза, вспыхнувших прямо перед ней, сначала заставили девочку взвизгнуть от неожиданности. А потом она страшно обрадовалась. Дух! Даже если кусок головы закатился под дверь в мамину комнату, теперь она обязательно его достанет!..
-Ты не видел там на полу такой кусочек?- зашептала она, просовывая в темную щель сложенные треугольником пальцы.- Вот такого размера, глиняный. Ну, как от горшка? Посмотри, пожалуйста, а я тебе за это сушеную рыбку дам. Или ящерку.
-Уходи, маленькая хозяйка!- зашипел дух и вцепился в её ладони. Потянул на себя так, что Четвертая проехалась животом по полу и врезалась лбом в запертую дверь.
-Ты чего!-закричала девочка, выворачивая руки из схвативших её пальцев.- Ты совсем глупый? Больно же!
-Уходи! Уходи, маленькая хозяйка!- не замолкал обезумевший дух, хватая её то за застрявшие под дверью рукава, то за рассыпавшиеся по полу черные пряди волос.- Посмотри, ты в беде, маленькая хозяйка!
-Да какая беда! Я же дома! А дома ничего не случается!- пыхтела Четвертая, отбиваясь от хватки, а потом закричала так, что внутри маминой комнаты отозвались на её голос невидимые в темноте струны лютни.- Если ты сейчас же не отпустишь меня, мама придет и выдавит тебе твои глаза!
Он отпустил, но не перестал голосить как заведенный, добавив к своему крику монотонные удары в дверь.
-Если мама закрыла дверь, значит никому, кроме нее её не открыть!- рассмеялась Четвертая и показала, дразнясь, высунутый язык.- Меееее!.
Но потом она встала, чтобы отряхнуть одежду и увидела, что посреди одеяльного перевала происходит нечто поистине непостижимое. Ткань прямо на глазах переливалась красными и багровыми тонкими змейками, расползалась по ниткам и чадила, чадила верх и в стороны тяжелым черным дымом...
-Что же это такое?- спросила она саму себя, обходя по кругу дышащую огнем тряпичную гору.
-Беда! Беда! Беда!- вторил ей из-за двери несчастный дух, пойманный в такую же ловушку из замков и засовов.
-МАМА!..


Пиалы, оказавшиеся пустыми, перевернутое ведро, в которое именно сегодня забыли налить воды, заплаканные от копоти куклы, обожженные пальчики на руках и волдыри на детских розовых пятках. Она лежала, свернувшись в комок на пороге материнской комнаты, и сквозь темноту дыма он увидел белеющую полоску кожи на её плече- это ткань разошлась по шву. Тот, кто тянул её в закрытую комнату, а теперь тормошил, не умея спасти, съежился, ощерился и замер при его приближении.
-Вон.
И желтоглазого сдуло, будто комок пыли ветром, унесло куда-то в самый дальний угол пустой комнаты.
Он наклонился, тронул её за плечо, перевернул и позвал как можно мягче, не желая напугать и без того перепуганного ребенка.
-Маленькая...
Она еще дышала и, если бы не грязные подтеки на щеках, сошла бы за спящую. Но он позвал и она открыла глаза.
-Пойдем, маленькая.
Он протянул ей свою руку, ожидая, что она вложит свою ладонь в его пальцы, но его жест так и повис в воздухе, оставшись без ответа.
-Ой, какой красивый! -улыбнулась заплаканная девочка.- Я тебя совсем и не боюсь!
-Больше ничего страшного с тобой... Что?
Не дожидаясь, пока девочка ответит на его дружелюбный жест, он было взял её за плечо, но ребенок каким-то непостижимым образом увернулся. Его пальцы захватили один только воздух, а девочка, изогнувшись всем тело, вдруг изошлась такой страшной дрожью, что на мгновение раздвоилась в его глазах.
-Как тебя зовут, маленькая?- спросил он как можно мягче, всматриваясь в улыбающееся личико. И за одну только секунду она рассыпалась в его глазах на десяток отражений, и каждое из них говорило своё, называя одновременно сотню чужих имен, кривлялось, смотрело куда угодно, только не на него. Вправо, влево, вбок. Так, что зрачки практически прятались за вывернутыми белками. Так, что он видел свое отражение в темных провалах её глазниц.
-Как тебя зовут?- повторил он, зажмуриваясь, стараясь согнать с себя этот морок.
-Я же говорю, меня зовут Четвертой.- уверенно сообщила девочка.
-Значит, где-то бегает еще как минимум трое таких.- устало подумал Смерть и услышал, как за его спиной распахивается дверь...

Вот только что в этой черной, страшной комнате, душной, полной дыма и пережитого ею страха она увидела нечто такое красивое, от чего у нее навсегда перехватило дыхание. Белое-белое, холодное, холоднее любого снега, любого ветра и, вместе с тем же, теплее всего самого теплого. Даже маминых рук, пожалуй...Но вот зовущее её видение исчезло, растаяло перед глазами, а дыхание вернулось. Она очутилась во дворе, на голой земле, и вот тут-то на нее накатилась первая волна кашля, потом вторая... Её перевернуло на бок, хлестнуло по лицу ладонью, а она все кашляла и кашляла, и не смогла остановиться даже тогда, когда вместе с воздухом начала выдыхать брызги красной жирной воды.
Она слышала, как истошно кричит Пятая, то зовет её по имени, то гонит кого-то прочь, угрожая, лязгая зубами и рыча, как собака.
-Уйди!! Уходи! Не отдам! Не отдам её тебе слышишь?
Она видела, как белая фигура шагнула к ним из распахнутых настежь дверей, как стало темно и тяжело- это Пятая закрыла её всем своим телом.
А потом между ним и детьми вдруг встала мать и все закончилось.
Белый морок пропал, пропало небо, пропал запах, вкус, цвет... Пропали, чтобы вернуться молоком с маслом, стрекотом материнского голоса и сестринских рыданий, звуком струн невидимой лютни, шорохом смоченной в лечебном снадобье ткани, запахом, вкусом, цветом...

-Ты сильно напугалась?- спросила шепотом сестра, когда Четвертая достаточно окрепла для того, чтобы говорить.
-нет...
-А мне до сих пор страшно.- ответила Пятая и отвернулась лицом к стене.
-А куда делись твои косы?
Они помолчали немного.
-Слушай, я тебе сколько хочешь кукол сделаю. Ты только больше никогда не умирай, хорошо?-попросила Пятая сквозь слезы.
-Хорошо!- уверено соврала Четвертая.

 Тория,  Грач, я сделяль )

@темы: проболтался, сказки Пустыни Хо, сохоббитсы, красная сказка, Четвертая/Шиппа (Soom Morga)

Comments

[Маргинал К.]

Изумительно же.

[Тория]

Ninja8bit, признаюсь честно, очень ждала - с трепетом прям - первой встречи Четвертой со смертью ♡ Ведь недаром говорят, что первое впечатление зачастую остается навсегда. Маленькая девочка, не боящаяся, но и не согласная следовать туда, видит что-то необъятное, непостижимое, совсем иное, чем привычные духи и прочая нечисть.

Ты завораживающе пишешь ♡ С первых строк текст подцепляет крючком, а в конце тревожно озираешься: где я, сколько времени, что происходит? Потому что только что ты сам был в горящей комнате на полу.

И детали, детали! В буквах видишь текстуры, слышишь запахи, чувствуешь опасность! И среди этого всего - иное ощущение от.

Скажи, а правильно ли я понимаю, что когда Четвертая

закричала так, что внутри маминой комнаты отозвались на её голос невидимые в темноте струны лютни

, мать ее услышала и уже бросилась на помощь? Ведь это мать открыла дверь, а не Пятая сестра?

[Синемордый]

А почему Пятая старшей Четвертой? Мама точно знает, сколько у нее будет детей, и ведет обратный отсчет? А у кого косы пропали?

[Грач]

Ух. Как фильм посмотрел. Атмосферно, захватывает и утаскивает за собой, рисует воочию все детали

[ZeyaVI]

Это потрясающе*___*
Так атмосферно, увлекательно и захватывающе, что совершенно невозможно оторваться)

[Ninja8bit]

Тория, ааааа, как же я рада, что тебе понравилось) Я тоже считаю, что сложно переоценить первую встречу- такой задел на будущее, тем более в этой истории
Страшновато было трогать Ишу. Надеюсь, все выглядит гладко))

мать ее услышала и уже бросилась на помощь? Ведь это мать открыла дверь, а не Пятая сестра?
Да, именно в этот момент её услышала мать. А во двор забежала первой Пятая, но просто потому, что мать успела отойти от дома дальше)
я помню про фото

Синемордый, косы пропали у Пятой. Жаль, не получилось расписать этот момент более понятно ((
Но ответы на остальные вопросы будут в следующец части))


Грач, ай, спасибо ^_^ главное теперь дожать остальные части XD

ZeyaVI, как же приятно это слышать!!

[Синемордый]

Ninja8bit, волосы обгорели, пока она спасала сестру? Или это была плата за магию?

[Тория]

Ninja8bit,

сложно переоценить первую встречу- такой задел на будущее

Дааааааа! И я считаю, тебе удалось уже с самого начала решать вопрос, который нас всех беспокоил

Страшновато было трогать Ишу. Надеюсь, все выглядит гладко))

Ему хорошо - нет жесткого канона. Как по нам, так все вполне естественно и гармонично

Да, именно в этот момент её услышала мать.

Ура) мне показалось, что это очень важная деталь!

[Ninja8bit]

Синемордый, она их срезала в припадке раскаяния, пожертвовав волосы в пользу новых кукол, взамен сгоревшей. Поэтому и говорит о том, что сделает их столько, сколько сестре захочется. )

[Синемордый]

Ninja8bit,

Поэтому и говорит о том, что сделает их столько, сколько сестре захочется. )

оу, я как-то упустил этот момент. Но текст понравился. =) Жду продолжения.