Все плохо, Гертруда. Пей!
Который день дождь держит меня на поводке.
Когда на длинном, когда на коротком, но всегда на мокром.
Душе хочется в поля, пампасы и горы, искать локации и высматривать ракурсы. Что мне дождь, если люди состоят из воды на 60% (в моем случае нужно потратить сколько-то процентов на акрил-гель-шеллак и никотиновые смолы). Но вот фотик и его линза с шумным автофокусом с водой не договорятся, как ни уговаривай.
Чтобы не одуреть дома, я принялась за шитьё.
И не просто одурела, а п*зданулась, надо признаться, в корягу.
Я не люблю шить. Не люблю потому, что не умею.
Все эти ог, об, вытачки, проймы и петли наводят на меня тоску получше висящей в небе жёлтой круглой лунной плошки.
Я обращаюсь к книге и вижу в ней даже не фигу, а свое охреневшее лицо с отвисшей челюстью.
Утешаю себя тем, что человечество тысячелетиями складывает два куска ткани и соединяет их нитью под каким-то там углом. Значит, и у меня ткань сложится. И соединится, мать её льняную коробочку.
А пока у меня ничего приличного не получилось, расскажу-ка я об изъянах.
Четвертая лучше видит левым глазом, чем правым, а после долгой пешей прогулки начинает заметно прихрамывать на одну ногу.
Мон-Мон ничего не чувствует безымянным пальцем левой руки, а ещё страдает расстройством сна. Из-за порванной когда-то связки у неё иногда непроизвольно подворачивается правая ступня.
Лир соткан из изъянов чуть больше, чем полностью. Даже не знаешь, с какого края за него взяться...
Утром не поел- к вечеру разложился.
Финн временами страдает мигренями. Настолько интенсивными, что её рвет от боли.
Ринн живёт и не знает, что у неё с рождения только одна почка. О кривой после неправильно сросшегося перелома руке, разумеется, в курсе.
Артин за годы своей долгой и насыщенной жизни был неоднократно порезан, уколот, порублен, избит и укушен. Следы пережитого хранит на теле как ордена. С достоинством.
Пупиду глухая с рождения.
Болконский имеет искривленную носовую перегородку, поэтому при выдохе посвистывает.
Никто не идеален.
Кроме афичек Ханамори и Хинамори
Когда на длинном, когда на коротком, но всегда на мокром.
Душе хочется в поля, пампасы и горы, искать локации и высматривать ракурсы. Что мне дождь, если люди состоят из воды на 60% (в моем случае нужно потратить сколько-то процентов на акрил-гель-шеллак и никотиновые смолы). Но вот фотик и его линза с шумным автофокусом с водой не договорятся, как ни уговаривай.
Чтобы не одуреть дома, я принялась за шитьё.
И не просто одурела, а п*зданулась, надо признаться, в корягу.
Я не люблю шить. Не люблю потому, что не умею.
Все эти ог, об, вытачки, проймы и петли наводят на меня тоску получше висящей в небе жёлтой круглой лунной плошки.
Я обращаюсь к книге и вижу в ней даже не фигу, а свое охреневшее лицо с отвисшей челюстью.
Утешаю себя тем, что человечество тысячелетиями складывает два куска ткани и соединяет их нитью под каким-то там углом. Значит, и у меня ткань сложится. И соединится, мать её льняную коробочку.
А пока у меня ничего приличного не получилось, расскажу-ка я об изъянах.
Четвертая лучше видит левым глазом, чем правым, а после долгой пешей прогулки начинает заметно прихрамывать на одну ногу.
Мон-Мон ничего не чувствует безымянным пальцем левой руки, а ещё страдает расстройством сна. Из-за порванной когда-то связки у неё иногда непроизвольно подворачивается правая ступня.
Лир соткан из изъянов чуть больше, чем полностью. Даже не знаешь, с какого края за него взяться...
Утром не поел- к вечеру разложился.
Финн временами страдает мигренями. Настолько интенсивными, что её рвет от боли.
Ринн живёт и не знает, что у неё с рождения только одна почка. О кривой после неправильно сросшегося перелома руке, разумеется, в курсе.
Артин за годы своей долгой и насыщенной жизни был неоднократно порезан, уколот, порублен, избит и укушен. Следы пережитого хранит на теле как ордена. С достоинством.
Пупиду глухая с рождения.
Болконский имеет искривленную носовую перегородку, поэтому при выдохе посвистывает.
Никто не идеален.
Кроме афичек Ханамори и Хинамори
Ну, а шить я даже не пытаюсь, потому что рукожоп как он есть)