Если бы пришельцы из эфира былы едиственной проблемой человечества, оно бы не знало горя. Что там какому-то снулому серому страннику (так условно назвали Лира из-за склонности к бродяжничеству и потемнению кожных покровов во время голодания) до Её Величества Войны, что какому-то жалкому крадущемуся (о них будет как-нибудь потом, презабавные зверушки) до человеческой жадности.
многострок
Данарайцы видят проблему человеческих пороков во влиянии Полнокровной и что ни день просят Луноликого смирить свою антагонистку. (Да-да, Луноликого Бога)
Земная жизнь данарайца-это сопротивление порокам, смирение и неустанный труд.
Данарайцы превозмогают.
Они долбят оросительные каналы в засушливой и не очень-то плодородной почве, сажают сады и бьются за каждое дерево как за родное дитя, отвоевывая у пустоши хоть сколько нибудь пригодные для жизни территории. Борьба со стихией идет с попеременным успехом, раз в десятилетие-другое Полнокровная так тесно притискивается к своему отражению, что небесная твердь приближается к земной мало не вплотную. И сжигает своим солнцем все
Но данарайцы продолжают превозмогать. Любой из них может с уверенностью расписать вам свое генеалогическое древо вплоть до тридцатого колена и сообщить, что двадцать два из тридцати пра-пра точно так же как он боролись и превозмогали.
Остальные восемь известных поколений жили и не знали бед на земле куда более благосклонной, покуда их не вытеснили оттуда северные варвары. И отправились данарайцы в изгнание, утешаемые только пророчествами, обещавшими им блага куда более значимые и богатсва более ценные, нежели те, что они оставили в разрушенных домах.
И здесь, на берегу Большого Белого Озера, одному из младших жрецов, ничтожному, в ту пору, служке, едва разменявшему десятую осень, явился сам Луноликий в образе белого оленя и повелел остановиться своему народу и возвести города из белого камня.
Возвернулся отрок и объявил волю Луноликого людям. И отвел он их к озеру следующим же утром и увидели они, что берега его вымощены белым камнем и назвали они озеро Большим и Белым, и узнали они, о каких благах говорили в пророчествах, о благах небесных, и приняли они волю Бога смиренно и с почтением, и благодарили его.
Здесь данараец, скорее всего, сплюнет на землю и вкратце сообщит, что часть народа, дурное семя и черные козлы, отказались верить отроку и волю Бога не приняли, немедленно впали в ересь и ушли куда-то в сторону гор, где смешались с дикарями и потеряли всякое право именоваться данарайцами.
В общем-то, тинойцы в родственники данарайцам и не навязываются. Свое родовое древо они также тщательно лелеют и хранят, только ведут не от тридцатого поколения, а от двадцать второго, того, что отказалось признавать Богиню Богом, не изменило истиной вере и, ведомое белой рогатой оленихой вышло к землям поистине плодородным, пусть и населенным уже каким-то не знающим истинной веры народцем Пуно-Лоо.
От народца безродные данарайцы взяли плавность и текучесть гласных, голубые глаза, верование в младших богов, искусство чеканки серебра, окраски тканей и само слово "Тиной"(с языка пуно оно переводилось как "белый", впоследствии ставшее названием не просто столицы, но и всей страны.
Во всем мире определение "тинойский" во многом нарицательное. Тинойские ткани, тинойские гончие, тинойские стрелы и даже тинойский поцелуй- все это говорит о тонкости и искуссности, что тканей, что собачьего бега, что полета стрелы, что нежности поцелуя. Ведь если жизнь данарайца, как мы уже уяснили, превозмогание, то жизнь тинойца- получение удовольствия(здесь постарались проповедники ассимилированных пуно). Пусть в мелочах, в сущих глупостях, но тинойцы видят и почитают проявление божественного во всем (Добиться такого позитивного настроя очень несложно, особенно, когда строишь свое государство в достаточно жарком климате, на черноземном берегу огромной полноводной реки и собираешь не один, а целых полтора урожая разных агрокультур в год.). Все вокруг- это плоды любви, прекрасные и достойные уважения.Тинойцы учат своих детей проживать жизнь в балансе между двумя отражениями Богини, равным образом почитая каждое из них. Например, Полнокровной и её дочерям молятся для благополучного разрешения роженицы, а дочерей Луноликой просят донести до земли, не расплескав, хрупкую детскую душу.
Пропитав своей кровью тонкие длинные полотна и обмотав их вокруг лодыжек, мужчины принесут Полнокровной покаянную жертву за взятую у неё взаймы плоть. В случае смерти младенца, обмотав такими полотнами уже запястья будут молиться, утопив одну руку во вспаханной земле свежей могилы и простерев вторую к небесам, прося о новой жизни.
Женщины так не молятся- им нет нужны резать себя, они и без того каждый месяц платят Полнокровной свою дань за право рождать новую жизнь.
Но это все, конечно, опять лирика. Вернемся к королям.
Самый главный данараец, по совместительству верховный жрец, до Белого Озера не дотянул, он умер где-то в самом начале пути, скончавшись то ли от старости, то ли от обрушившихся на него страданий, оставив после себя двух наследников-двойняшек. Сына и дочь.
Видел ли что-то тот десятилетний отрок и существовал ли он на самом деле, доподлинно неизвестно.
Но на берегу Большого Белого Озера действительно столкнулись лбами белый олень с белой рогатой оленихой.
Изнуренные долгим путешествием, измотанные горем, облаченные в белые траурные одежды, рожденные из одного чрева в один и тот же день и наделенные равными правами.
Та часть данарайцев, что осталась у озера, признала своим главой Тоумат, что с данарайского переводится не иначе как "Большой Отец". А те, что ушли вслед за белой оленихой, несущей на своей голове рогатый убор как символ власти, звали её с того дня не иначе как Тоюмат."Большая мать" по-данарайски. Благодаря пуно и их певучим гласным, впоследствии это слово стало звучать более нежно, очень по-тинойски. Тою- Маат!
Впрочем, настоящей матерью эта женщина стала гораздо позже, взяв себе в мужья голубоглазого мужчину с птичьим именем из местных. Династический брак оправдал себя и дал богатое потомство, которое ушлые тинойцы, не желающие становиться Пуно-Лоо, упрямо приписали к своему роду. Так и повелось, что родовая принадлежность человека определяется по роду матери, а не отца.
Злые языки шутят, что с отцом можно и промахнуться, кто его знает, с кем ребенка зачинали, и только с матерью не ошибешься.
И все бы ничего, жили бы себе спокойно, разделенные горными перевалами и девятью днями пешего пути. превозмогали и удовлетворялись в меру своих способнойстей и потребностей, если бы их, как части некогда единого целого, не потащило бы друг к другу с непреодолимой силой (Бггг)) и, вместе с тем, на места былой славы, на запад. Поближе к исторической родине. Тинойцы продвигались на юго-запад, данарайцы на северо-запад, пока не встретились, наконец, аккурат на когда-то принадлежавшем их общим предкам месторождении серебра.
Хуже не придумаешь.
Сначала кровопролитная толкотня за заброшенные рудники, потом за выход к морю, потом за берега рек. Когда все немного успокоились, очень некстати вспомнились былые обиды и остро встали религиозные вопросы.
Ну, знаете, кто-то где-то верит не так, как вы считаете должным. Не так и не в то.
Некоторые области так часто переходили из рук в руки, что их жители уже запутались, тинойцы они или данарайцы, есть у Луноликой член или только рога, нормально ли получать удовольствие от жизни или все же не стоит. Благо, говоря на двух языках, они все еще отлично понимали друг-друга. Хотя, для того, чтобы понять значение обнаженной сабли, особых лингвистических навыков и не нужно. А саблями обе стороны владели достаточно хорошо. Данарайцы, как обычно, эффективно и надежно, тинойцы, следовательно, искуссно и с лоском.
И можно предположить, что махались бы они до скончания века, перемежая добрую войну с хлипким миром (тинойское коварство- определение настолько же распростаненное, что и тинойский поцелуй. Синонимом этой бесстыдной подлости является коварство данарайское. Синонимы одинаково используются для описания случаев отравления питьевых колодцев или поджога готовых к жатве полей). Но, как это часто случается, ослабленные очередным приливом ненависти друг к другу, оба народа стали относительно легкой добычей для третьего соседа.
Относительно легкой, потому что крови попили достаточно. Но, все же, несмотря на снятую с плечей тинойской саблей голову одного из принцев, добычей.
Молодая, но агрессивная империя, возглавляемая семьей, ведущей своё начало не от кого-то там, а от дракона (здесь мы слышим дружный тинойско-данарайский возглас "Шшааримаас?", что с обоих языков цензурно можно перевесто только как "ШТА?!" сначала хапнуло горомную и соблазнительную территорию (чернозем, рудники, мммм!), и только потом задалось вопросом, как её теперь удержать.
-Римас (никак)!- хором оскалились данарайцы с тинойцами и принялись коварствовать.
Даранайцы, как обычно, эффективно и надежно, тинойцы, следовательно, искуссно и с лоском.
И где-то аккурат в эпицентре этого мракобесия торчал одинокий, как зуб во рту старика, замок Ордена Карающей Длани.
Оооо, если бы он мог, он бы снялся с места, подобно летающему городу, жителей которого, говорят, так достали эти тинойско-данарайские распри, что они лет сто как мотаются по миру, не желая остановиться нигде больше, чем на три дня.
Но могущества, способного поднять в воздух целый город, вместе со всеми его домами, мостовыми, жителями и садами у Ордена Карающей Длани уже давно не было, не хватило бы сил даже на жалкий замок. Из всех былых чудес остался только серый от голода странник, впавший в кататонический ступор где-то в унылом и мокром подвале. Старший магистрат коротал дни в вялых неуклюжих тренировках и изучении некромантии(материалов для исследований такого характера было предостаточно за каждой из восьми стен замка), младший предпочитал игру лапту и мелкое мародерство в окрестных заброшенных селах.
Это было бы началом конца., если бы не...